тяжелее работать одновременно двумя клинками. В этом отношении у Кледа было небольшое преимущество над обычными кандидатами, благо действовать левой рукой он научился после перелома правой, хотя совмещать обе всё равно пришлось учиться. Сначала через стандартные «формы», разработанные так, чтобы в свалке работать, как мясорубка, одновременно атакуя и защищаясь по всем направлениям. Потом задания стали усложняться путём уменьшения количества соперников — тут уж приходилось действовать руками по-разному, хотя какие-то отдельные «связки» из стандартных «форм» порой и помогали.

Сил на тренировки уходило много, и аппетит у Кледа был зверский, но и кормили соискателей отлично: не три раза в день, а целых шесть. Правда, за раз много съесть не позволяли, чтобы не мешать занятиям, но через пару месяцев парень заметил, что тело ощутимо заматерело — даже пришлось расшивать ставшую узкой в плечах непробивайку.

Не самым сложным, но довольно хлопотным довеском к требованиям была определённая длина косы, которую нельзя было дать укоротить, чтобы вовремя получить повышение. И это при обилии поединков с несколькими соперниками. Конечно, сам Ятаган мог бы устроить «стрижку» воспитанникам в любой момент, но это было бы злоупотреблением властью, до которого он, как правило, не опускался. Хотя был среди них один Воин, которому Колен таким образом отодвинул получение ранга, но тот поплатился за подлость — попытался оклеветать одного из товарищей за нарушение дисциплины, которое допустил сам. Неужели не понимал, что Ятаган видит их насквозь? Впрочем, если способности у всех раскрывались по разному, наверное, могло быть и такое. Судя по словам Лариса и Армата при посвящении, сам Клед в этом плане отличался от большинства.

Именно поэтому он замахнулся на то, что не входило в список обязательных умений для Кинжалов — Владение Хлыстом Смерти одновременно с другим оружием. Клед сообразил, что, если хоть немного преуспеет, это позволит ему вернее сохранить волосы в неприкосновенности. Ведь время на достижение статуса, который позволит получить чёрный скимитар, для него ограничено: всего год, тогда как обычно меньше двух это не занимало.

Колен скептично хмыкнул: «Внимания не хватит», — видимо, намекая на то, что нужна большая ступень посвящения, — но показал ему базовую «форму» для Ятаганов и Топоров, включавшую в себя работу и Хлыстом Смерти. Отрабатывать её, правда, пришлось в свободное от общих занятий время, так что по сути свободного времени у Кледа и не оставалось. Но то ли местный Ятаган терпимей относился к переработкам, то ли получил указание от Меча сделать исключение для того, кто точно сможет поднять божественный клинок, который, конечно же, следовало отобрать у врага. Так или иначе «упахиваться» с тренировками молодому Воину Смерти никто не мешал.

Только один раз в самом начале Ятаган выгнал его в Красный Дом. У Кледа тогда начала болеть голова, и Колен сказал, что надо сбросить Смертную Тень. Какое-то время парень упорствовал, не желая «пачкать» хранившуюся где-то в уголке души память о любимой, но дело начало доходить до рвоты, так что поступил приказ, который пришлось выполнять.

Нет, никаких чувств в ощущениях Кледа не сохранилось. Он воспринимал себя так же, как все окружавшие его братья, свободным от этого бремени, досаждающего прочим смертным. Но где-то в подсознании сидели понятия, смутно подсказывавшие, что это неправильно. Простое человеческое нежелание изменять даме сердца не выдерживало критики разума, который прекрасно знал, что всё кончено. Но принимал более смутный довод о том, что после того, как познал настоящий полёт, ползать уже попросту неинтересно. Тем не менее, избавиться от Смертной тени было необходимо, так что Воин решил отнестись к этому, как к обычному отправлению потребностей. Навроде того, как приходится проблеваться, если отравишься несвежей едой.

Очень кстати было и то, что он оказался совсем в другой Обители. Среди прежних Отступниц ему пришлось бы соответствовать ожиданиям, завышенным его довольно бессмысленными попытками самовыражения в этой области «по юности». Здесь же его никто не знал. Кстати, благодаря этому ему также не пришлось участвовать в окончательном посвящении Отступающих, за что он был отдельно благодарен судьбе. Никакое онемение чувств неспособно было погасить содрогание при воспоминании о первом обряде. Особенно после того, как познал настоящую любовь.

Процесс, суть которого должна была сводиться к удовольствию, оказался мучительным, поскольку, как и прежде, Кледу не удавалось разрешиться от своего бремени чисто механически. Как ни крути, не хватало контакта с душой так жаждавшей принять его ношу Отступницы. Рона была молодой, рыженькой, хорошенькой, с аппетитными формами и татуировкой из касачей, красиво покрывавших большими лиловыми цветами её грудь. Похоть исправно включилась в теле, тяготея к передаче своей невидимой ноши по предназначавшемуся ей адресу, как вода из горного родника стремится вниз, в долины. Но как ни месил утробу женщины Воин, плотина в его теле не отпирала шлюзы, словно их заело.

Наверное, он ей натёр там, внутри, потому что Рона мягко предложила попытаться иначе. Она принялась искусно работать ртом, щекоча его плоть язычком, обнимая губами и стараясь чуть ли не проглотить, что лишь напомнило Кледу страшный момент в Арке смерти и принесло результат, обратный желанному. Он был раздосадован, но пульсирующая боль в висках напоминала, что надо закончить дело.

Обведя мыслями беспомощный круг, словно бы в поисках ответа на потолке, Клед всё-таки поймал один образ, подавший ему идею, как справиться со своей задачей. Ему подумалось, что дело пошло бы проще, будь Рона просто бесчувственным куском мяса. И в этот момент его взгляд упал на «тёмный уголок», в котором имелись приспособления для изощрений, подобные показанным ему когда-то Абель в Мохавенском Красном доме через щёлку. Действительно, Зверь мог стать ответом.

Клед попробовал воззвать к этой уже, казалось, подзабытой стороне своей натуры, и она неожиданно живо отозвалась, рисуя привлекательную для себя картинку, которая вернула кровь в нужное место. Какой-то части сознания, наблюдавшей всё это со стороны, пришлось при этом зажмурить глаза и отвернуться, но руки уже делали дело: он связал Рону, как поросёнка, которого собираются запечь, так что все самые аппетитные места стали выпирать ещё сильнее, и подвесил на свисавший с потолка крюк, крепившийся к специальному поясу. Отступница даже похрюкивала похоже от предвкушения — её прелестный ротик был заткнут специальным шаром. И когда Воин начал нанизывать её на своё вставшее колом естество, раскачивая обездвиженную тушку женщины за специальные «оглобли», разум его наконец-то затуманила в достаточной степени животная похоть, чтобы тело познало разрядку под придушенные повизгивания партнёрши.

На какой-то миг Клед почувствовал прикосновение Тёмной Матери, ощутил отзвук продирающего до костей внимания прекрасной